Долгая ночь сержанта Никиты Гришкевича

Эта ночь обещала быть длинной, но у Никиты оставалось еще полчаса, чтобы забежать домой. Он нетерпеливо вдавил кнопку лифта и тихо ругнулся, покосившись на часы. Черт! Ну сколько можно ждать? Пешком быстрее! Сверху доносились сердитые крики. Ну что там еще? Неужели Лукины опять чего-то не поделили? Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел на четвертый этаж.

Но оказалось, что Лукины ни при чем.

На лестничной площадке возле распахнутой двери стояла Маргарита Семеновна и кричала на Яну:

– Не пущу! Это Артем тебе голову задурил!

– Я не смогу смотреть на это из окна… – тихо ответила девушка.

– Пусть другие ходят! А ты дома сиди! Они там и без тебя разберутся! Не о себе, так обо мне подумай!

Никита поймал растерянный взгляд Яны и вздрогнул. Как давно он не видел ее! Он жадно впился взглядом в хрупкую фигуру. Руку девушки украшал белый браслет. Его окатило волной тупой заскорузлой боли. Странно, ему казалось, что он уже давно забыл это чувство.

– Никита! Слава богу! – всплеснула руками Маргарита Семеновна. – Ну ты-то хоть ей объясни! Боженька милосердный, что же это такое творится!? Мать хочет в могилу свести! Ох, где мой корвалол…

Схватившись за сердце, соседка исчезла в темном коридоре. Яна проводила ее беспомощным взглядом. Повисло молчание.

– Привет… – выдавил наконец Никита.

Яна молча кивнула, брезгливо рассматривая его гимнастерку.

– Давно не виделись… Маргарита Семеновна говорила, что ты переехала?

– Да… в центр… – нехотя бросила Яна.

Никита смотрел на девушку и никак не мог наглядеться. Узкие голубые джинсы, белая блузка и серая толстовка, наброшенная на тонкие плечи. Он вдруг вспомнил, что именно эта толстовка была на Яне в тот апрельский день, когда он набрался смелости поцеловать ее. Тогда ее глаза подернуло поволокой, она вздрогнула и доверчиво прижалась к нему. А сейчас… Сейчас ее глаза смотрели холодно и презрительно.

– Ну чего, ты скоро? Нужно быстрее, пока не перекрыли… – донеслось с лестницы. Говоривший осекся, видимо, разглядел форму Никиты.

– Уже иду, Артем, ­– коротко ответила Яна, захлопнула дверь в квартиру и проскользнула мимо Никиты.

Навстречу Яне шагнул рыжеволосый хлыщ с аккуратной хипстерской бородкой, в огромных роговых очках. Хлыщ окинул Никиту презрительным взглядом и демонстративно положил руку на плечо девушки.

Никита поморщился. Как он ненавидел таких типов, возомнивших себя хозяевами жизни! Всех этих бестолковых дизайнеров и программистов, неспособных хотя бы десять раз подтянуться на турнике, закомплексованных и забитых, вечно лезущих со своими занудными рассуждениями. Почему Яна выбрала такого никчемного урода? Наверняка, чтобы сделать Никите больнее…

Стоп, хватит! Никита мотнул головой, отгоняя наваждение, и подошел к двери своей квартиры. Главное, не опоздать на построение.

***

Полковник Сидорович, поминутно оправляя китель, стоял перед строем подтянутых бойцов и выкрикивал взволнованным, срывающимся голосом:

 – Ребята! Вы знаете меня! И все вы понимаете, что поставлено на карту! Эти… – полковник подбирал слова. – Эти наивные дурачки думают, что защищают страну! Идиоты! Я даже не буду говорить, кто стоит за всем этим… В отличие от тех придурков, вы все думающие своей головой люди и понимаете, ради чего это делается! Они хотят пролить кровь! Ввергнуть страну в хаос! Сколько раз мы видели это в последние годы в других странах? Где-нибудь это привело к чему-то хорошему? Все эти сказки о свободе – сладкая ложь! Они не ведают, что творят! Не способны принимать решения и нести за них ответственность! И потому эта обязанность ложится на вас! Лучших людей страны! На тех, кто готов силой защищать наше будущее и нашу свободу! Настоящую свободу, а не либерастические сказки! На ваши плечи ложится самая сложная работа – защитить наш народ от самого себя!..

Никита слушал полковника, затаив дыхание, и по спине его бежали мурашки, на скулах играли желваки. Почему-то он вспомнил Яниного ухажера и почувствовал, как его окатило волной холодной ненависти. Ну почему? Почему люди такие глупцы и не видят дальше собственного носа?!

***

До погрузки в машину оставалось несколько минут. Экипированные бойцы нервно прохаживались по двору, ожидая команды. Некоторые, собравшись небольшими группами, что-то тихо обсуждали, но большинство одиноко стояли вдоль стен, уставившись в смартфоны. Интернет хоть и плохо, но еще работал.

Славик отвел Никиту в сторону, и они закурили.

Какое-то время бойцы молчали, наконец Слава, глубоко затянувшись, хрипло сказал:

– Знаешь, у меня мать учительницей работает в сто сорок пятой.

– И? – хмуро спросил Никита.

Славик снова затянулся и выпустил белое колечко.

– Она в комиссии была. Рассказывала… всякое…

– Что, например?

– Ничего… Полковник, конечно, прав. Но всё это… как-то неправильно…

– А как правильно?

– Не знаю я…

– А я знаю! Мы выполняем приказы и защищаем страну. Вот это правильно!

– А если тебе боевые патроны дадут и приказ? Что будешь делать?

– Так именно поэтому нам и нельзя сейчас сюсюкаться и давать слабину! Если не сможем их сдержать, если начнем лебезить перед ними, то они почувствуют силу… Вот тогда и встанет вопрос про боевые! Наш долг – подавить их в зародыше! Может, это выглядит жестоко, но этим мы спасаем их же жизни!

Слава не ответил. Он задрал голову и выпусти в синеющее закатное небо струю сладко пахнущего дыма.

***

К ночи обстановка накалилась. Ситуация менялась каждую минуту. Бойцы уже падали от усталости с ног. Но их продолжали лихорадочно перебрасывать из одного места в другое. Казалось, этому не будет конца.

­– Вылезаем из машины! Быстрее! Строимся! – хрипло надрывался прапорщик сорванным голосом. – Поднять щиты!

­– Буу! – донеслось со всех сторон.

– Позор!! Позор!!

Шеренга бойцов двинулась вперед, методично колотя дубинками о щиты.

Перед ними бушевала разъяренная толпа:

– Стыдно!!

– Кого вы защищаете?!

– Милиция с народом!

За спиной раздались громкие хлопки, и в толпу полетели шумовые гранаты. Никита зажмурился. Резкие вспышки. Отлично! Начали разбегаться. Краем глаза Никита заметил летящую бутылку и выставил щит.  Бутылка отрикошетила и шлепнулась на землю. Полыхнуло пламя. Вот мудаки!

– Вон тот, в черном! Задержать!

Бойцы бросились вперед. Слава успел первым и сбил нападавшего с ног. Но его окружили четверо здоровенных жлобов. Никита бросился на помощь. Но не успел. Славу наотмашь ударили жердью, и его шлем, громыхая, покатился по асфальту.  А в следующее мгновенье здоровенный булыжник ударил Славу в висок. Он пошатнулся и упал, обливаясь кровью.

– Ааа!! – завопил Никита, не глядя отвешивая удары направо и налево. – Ааа!! Сволочи!!

Загрохотали выстрелы, и Никита увидел, как резиновая пуля впечаталась в живот нападавшего, вырвав кусок его черной футболки. Раненый согнулся пополам, и с него слетели очки. Под ботинком что-то сладко хрустнуло, и Никита смачно влепил по сгорбленной фигуре дубинкой. И еще. И еще.

Затем повернулся и бросился к Славе.

– Врача! Боец ранен!

Никита упал на колени рядом со Славой и осторожно коснулся залитого кровью лица.

 – Врача! Срочно! – он злобно покосился вслед разбегающейся толпе, а потом посмотрел на распластавшуюся на асфальте черную фигуру нападавшего. – Мы своих не бросаем… – тихо пробормотал Никита и сжал кулаки.

К черной фигуре метнулся белый женский силуэт, но пришедшие на помощь бойцы рассеяли толпу, крича и орудуя дубинками.

***

Дальнейшее слилось в памяти Никиты в один мучительный, выматывающий сон. Он уже не отдавал себе отчета, сколько прошло времени после ранения Славы: два часа или три, а может, даже четыре. Никита бежал, кричал, бил и снова бежал. Толпу удалось рассеять. Протестующие разбежались, и бойцы, разделившись на небольшие группы, стали прочесывать темные подворотни.

В одном из дворов их поджидала засада. Они с Игорем загнали какого-то подозрительного паренька и повалили на землю, но в этот момент на них набросился десяток разъяренных мужчин. Игорь вырвался и побежал в сторону проспекта, а Никиту зажали. У него выхватили из рук дубинку и сорвали с головы шлем. Что-то хлестко ударило по лбу. В висках зашумело, перед глазами поплыли круги.

Никита оттолкнул нападавшего и рванул к подъезду. Судорожно дернув ручку, распахнул дверь. За спиной слышались разъяренные крики. Он забежал в подъезд. А сзади уже дергали дверь. Никита затравленно озирался. Кровь заливала глаза и мешала соображать. Похоже, он добегался…

Вдруг на площадке первого этажа распахнулась дверь.

– Сюда!

Никита бросился на голос и заскочил в квартиру. За его спиной громыхнула дверь. Щелкнул замок. И еще один.

Заколотили в дверь:

– Открывай!

Никита сел на пол и обхватил голову.

В квартиру уже ломились:

– Мы знаем, что он там!!

В темноте прихожей было ничего не разобрать. Никита замер. Он слышал лишь крики за дверью и чье-то тяжелое дыхание рядом.

– Уходите!

– Отдайте этого гада, и мы уйдем!

– Уходите… Пожалуйста… – дрожащий женский голос заставил Никиту вздрогнуть.

Опять стук и угрозы.

Наконец воцарилась тишина. Щелкнул выключатель, и Никита невольно зажмурился от яркого света.

– У тебя кровь… – сказал презрительно-холодный и такой знакомый голос.

Никита открыл глаза и похолодел. Перед ним стояла Яна. С огромной ссадиной на щеке. Он поймал ее взгляд. Колючий и равнодушный. Его сердце заныло.

Раздался звон разбитого окна, но девушка даже не вздрогнула. За окном провыла сирена, и крики на улице смолкли.

– Я сейчас принесу бинт, – коротко бросила она и ушла на кухню.

Несколько минут она молча обрабатывала его рану и накладывала повязку.

– А где твой?.. – Никита запнулся, силясь вспомнить имя. – Этот… Артем?

– Ему выстрелили в живот и избили. Сейчас в реанимации, – произнесла Яна совершенно мертвенным голосом и отошла.

Он заметил странную неловкость ее движений.

– Что с тобой? Тебя ранили?

Яна, не произнеся ни слова, повернулась к нему спиной и задрала кофту.

Никита вздрогнул: по спине тянулись два длинных фиолетовых кровоподтека очень хорошо знакомых ему очертаний.

Он не выдержал:

– Но почему? Почему ты впустила меня?! Ты же знала, что за дверью сотрудник?

– Знала.

– Ты узнала меня?

– Нет.

– А если б узнала, то не впустила?

– Впустила.

– Почему? Я думал, ты нас ненавидишь…

– Ненавижу.

– Тогда почему?..

– Боюсь, тебе этого не понять…

Повисло молчание.

– Ну пойми, пожалуйста, пойми! Я делаю это не ради дурацких званий и наград! А для страны, для всех нас! Поверь, так будет лучше! – Никита шептал какие-то оправдания.

Яна, не мигая, равнодушно смотрела сквозь него.

– Ведь то, что творится, это безумие. Они хотят утопить страну в крови!

Яна продолжала молчать. И каждая секунда, каждое мгновение этой тяжелой пронзительной тишины раскаленным огнем жалило его сердце.

– Это всё неправда! Неправда! Вы просто зомбированные идиоты! – уже кричал Никита, сжав кулаки.

Девушка вздохнула.

– Ты можешь встать? – спросила она и протянула руку.

Никита машинально схватил ее ладонь и с натугой поднялся. Она вздрогнула и прикусила губу, сдерживая болезненный стон.  Его мотнуло в сторону.

– Кружится голова?

– Нет… Нормально…

Он стоял напротив Яны и смотрел в ее бездонные голубые глаза.

– Извини, мне нужно ехать в больницу, а тебе пора защищать страну… – тихо сказала девушка и отвернулась.

Никита обреченно вздохнул и огляделся. На стене он заметил фоторамку. Сделал шаг и замер. Это была та самая фотография, которая висела и у него. Они вместе с Яной, на выпускном, веселые, счастливые, полные надежд и веры в светлое будущее. Вот только у Яны на стене эта фотография была разорвана. На одной половине Яна продолжала улыбаться своей чарующей обворожительной улыбкой. А вот его портрета рядом больше не было. В ее будущем для него не осталось места.

Отчаянная боль пронзила его сердце. Будущее… Неужели у Никиты теперь нет на него права? Он стиснул зубы и стал ожесточенно срывать с себя неудобную тяжелую защиту и швырять ее на пол. Яна молча следила за ним. Наконец он сбросил экипировку, сделал к девушке шаг и требовательно протянул руку. Яна недоуменно моргнула. Потом понимающе кивнула, сняла с руки белый браслет и надела ему.

– Спасибо, – прошептал Никита и повернулся к выходу.

– Забери это, пожалуйста, – попросила Яна, кивнув на разбросанные по полу пластиковые латы.

Никита кивнул, сгреб экипировку в охапку и вышел из квартиры.

У подъезда он подошел к мусорному баку и освободил наконец свои руки.

Из-за угла раздался крик. Никита вздрогнул и побежал на голос. Он увидел извивающегося, катающегося по земле человека, над которым возвышался закованный в черные латы боец и наотмашь бил беззащитного дубинкой. Никита на мгновение замер. Его взгляд скользнул на белый браслет на руке. Он стиснул зубы и бросился вперед. Резкий толчок отбросил бойца на землю. Никита подхватил с земли стонущего подростка, и они побежали вдоль домов.

Пробежав пару кварталов, Никита остановился, озираясь по сторонам. Погони не было. Паренек благодарно кивнул и протянул Никите руку.

– Спасибо.

Никита крепко сжал протянутую ладонь. Ему стало легко и спокойно. Он вдохнул полной грудью прохладный воздух и посмотрел в небо. На востоке брезжил рассвет. Лучи утреннего солнца раскрасили полупрозрачные облака алыми красками. Будущее приблизилось еще на один день. Самая долгая ночь в жизни Никиты Осиповича наконец подошла к концу.