Эта ночь обещала быть длинной, но у Никиты оставалось еще полчаса, чтобы забежать домой. Он нетерпеливо вдавил кнопку лифта и тихо ругнулся, покосившись на часы. Черт! Ну сколько можно ждать? Пешком быстрее! Сверху доносились сердитые крики. Ну что там еще? Неужели Лукины опять чего-то не поделили? Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел на четвертый этаж.
Но оказалось, что Лукины ни при чем.
На лестничной площадке возле распахнутой двери стояла Маргарита Семеновна и кричала на Яну:
– Не пущу! Это Артем тебе голову задурил!
– Я не смогу смотреть на это из окна… – тихо ответила девушка.
– Пусть другие ходят! А ты дома сиди! Они там и без тебя разберутся! Не о себе, так обо мне подумай!
Никита поймал растерянный взгляд Яны и вздрогнул. Как давно он не видел ее! Он жадно впился взглядом в хрупкую фигуру. Руку девушки украшал белый браслет. Его окатило волной тупой заскорузлой боли. Странно, ему казалось, что он уже давно забыл это чувство.
– Никита! Слава богу! – всплеснула руками Маргарита Семеновна. – Ну ты-то хоть ей объясни! Боженька милосердный, что же это такое творится!? Мать хочет в могилу свести! Ох, где мой корвалол…
Схватившись за сердце, соседка исчезла в темном коридоре. Яна проводила ее беспомощным взглядом. Повисло молчание.
– Привет… – выдавил наконец Никита.
Яна молча кивнула, брезгливо рассматривая его гимнастерку.
– Давно не виделись… Маргарита Семеновна говорила, что ты переехала?
– Да… в центр… – нехотя бросила Яна.
Никита смотрел на девушку и никак не мог наглядеться. Узкие голубые джинсы, белая блузка и серая толстовка, наброшенная на тонкие плечи. Он вдруг вспомнил, что именно эта толстовка была на Яне в тот апрельский день, когда он набрался смелости поцеловать ее. Тогда ее глаза подернуло поволокой, она вздрогнула и доверчиво прижалась к нему. А сейчас… Сейчас ее глаза смотрели холодно и презрительно.
– Ну чего, ты скоро? Нужно быстрее, пока не перекрыли… – донеслось с лестницы. Говоривший осекся, видимо, разглядел форму Никиты.
– Уже иду, Артем, – коротко ответила Яна, захлопнула дверь в квартиру и проскользнула мимо Никиты.
Навстречу Яне шагнул рыжеволосый хлыщ с аккуратной хипстерской бородкой, в огромных роговых очках. Хлыщ окинул Никиту презрительным взглядом и демонстративно положил руку на плечо девушки.
Никита поморщился. Как он ненавидел таких типов, возомнивших себя хозяевами жизни! Всех этих бестолковых дизайнеров и программистов, неспособных хотя бы десять раз подтянуться на турнике, закомплексованных и забитых, вечно лезущих со своими занудными рассуждениями. Почему Яна выбрала такого никчемного урода? Наверняка, чтобы сделать Никите больнее…
Стоп, хватит! Никита мотнул головой, отгоняя наваждение, и подошел к двери своей квартиры. Главное, не опоздать на построение.
***
Полковник Сидорович, поминутно оправляя китель, стоял перед строем подтянутых бойцов и выкрикивал взволнованным, срывающимся голосом:
– Ребята! Вы знаете меня! И все вы понимаете, что поставлено на карту! Эти… – полковник подбирал слова. – Эти наивные дурачки думают, что защищают страну! Идиоты! Я даже не буду говорить, кто стоит за всем этим… В отличие от тех придурков, вы все думающие своей головой люди и понимаете, ради чего это делается! Они хотят пролить кровь! Ввергнуть страну в хаос! Сколько раз мы видели это в последние годы в других странах? Где-нибудь это привело к чему-то хорошему? Все эти сказки о свободе – сладкая ложь! Они не ведают, что творят! Не способны принимать решения и нести за них ответственность! И потому эта обязанность ложится на вас! Лучших людей страны! На тех, кто готов силой защищать наше будущее и нашу свободу! Настоящую свободу, а не либерастические сказки! На ваши плечи ложится самая сложная работа – защитить наш народ от самого себя!..
Никита слушал полковника, затаив дыхание, и по спине его бежали мурашки, на скулах играли желваки. Почему-то он вспомнил Яниного ухажера и почувствовал, как его окатило волной холодной ненависти. Ну почему? Почему люди такие глупцы и не видят дальше собственного носа?!
***
До погрузки в машину оставалось несколько минут. Экипированные бойцы нервно прохаживались по двору, ожидая команды. Некоторые, собравшись небольшими группами, что-то тихо обсуждали, но большинство одиноко стояли вдоль стен, уставившись в смартфоны. Интернет хоть и плохо, но еще работал.
Славик отвел Никиту в сторону, и они закурили.
Какое-то время бойцы молчали, наконец Слава, глубоко затянувшись, хрипло сказал:
– Знаешь, у меня мать учительницей работает в сто сорок пятой.
– И? – хмуро спросил Никита.
Славик снова затянулся и выпустил белое колечко.
– Она в комиссии была. Рассказывала… всякое…
– Что, например?
– Ничего… Полковник, конечно, прав. Но всё это… как-то неправильно…
– А как правильно?
– Не знаю я…
– А я знаю! Мы выполняем приказы и защищаем страну. Вот это правильно!
– А если тебе боевые патроны дадут и приказ? Что будешь делать?
– Так именно поэтому нам и нельзя сейчас сюсюкаться и давать слабину! Если не сможем их сдержать, если начнем лебезить перед ними, то они почувствуют силу… Вот тогда и встанет вопрос про боевые! Наш долг – подавить их в зародыше! Может, это выглядит жестоко, но этим мы спасаем их же жизни!
Слава не ответил. Он задрал голову и выпусти в синеющее закатное небо струю сладко пахнущего дыма.
***
К ночи обстановка накалилась. Ситуация менялась каждую минуту. Бойцы уже падали от усталости с ног. Но их продолжали лихорадочно перебрасывать из одного места в другое. Казалось, этому не будет конца.
– Вылезаем из машины! Быстрее! Строимся! – хрипло надрывался прапорщик сорванным голосом. – Поднять щиты!
– Буу! – донеслось со всех сторон.
– Позор!! Позор!!
Шеренга бойцов двинулась вперед, методично колотя дубинками о щиты.
Перед ними бушевала разъяренная толпа:
– Стыдно!!
– Кого вы защищаете?!
– Милиция с народом!
За спиной раздались громкие хлопки, и в толпу полетели шумовые гранаты. Никита зажмурился. Резкие вспышки. Отлично! Начали разбегаться. Краем глаза Никита заметил летящую бутылку и выставил щит. Бутылка отрикошетила и шлепнулась на землю. Полыхнуло пламя. Вот мудаки!
– Вон тот, в черном! Задержать!
Бойцы бросились вперед. Слава успел первым и сбил нападавшего с ног. Но его окружили четверо здоровенных жлобов. Никита бросился на помощь. Но не успел. Славу наотмашь ударили жердью, и его шлем, громыхая, покатился по асфальту. А в следующее мгновенье здоровенный булыжник ударил Славу в висок. Он пошатнулся и упал, обливаясь кровью.
– Ааа!! – завопил Никита, не глядя отвешивая удары направо и налево. – Ааа!! Сволочи!!
Загрохотали выстрелы, и Никита увидел, как резиновая пуля впечаталась в живот нападавшего, вырвав кусок его черной футболки. Раненый согнулся пополам, и с него слетели очки. Под ботинком что-то сладко хрустнуло, и Никита смачно влепил по сгорбленной фигуре дубинкой. И еще. И еще.
Затем повернулся и бросился к Славе.
– Врача! Боец ранен!
Никита упал на колени рядом со Славой и осторожно коснулся залитого кровью лица.
– Врача! Срочно! – он злобно покосился вслед разбегающейся толпе, а потом посмотрел на распластавшуюся на асфальте черную фигуру нападавшего. – Мы своих не бросаем… – тихо пробормотал Никита и сжал кулаки.
К черной фигуре метнулся белый женский силуэт, но пришедшие на помощь бойцы рассеяли толпу, крича и орудуя дубинками.
***
Дальнейшее слилось в памяти Никиты в один мучительный, выматывающий сон. Он уже не отдавал себе отчета, сколько прошло времени после ранения Славы: два часа или три, а может, даже четыре. Никита бежал, кричал, бил и снова бежал. Толпу удалось рассеять. Протестующие разбежались, и бойцы, разделившись на небольшие группы, стали прочесывать темные подворотни.
В одном из дворов их поджидала засада. Они с Игорем загнали какого-то подозрительного паренька и повалили на землю, но в этот момент на них набросился десяток разъяренных мужчин. Игорь вырвался и побежал в сторону проспекта, а Никиту зажали. У него выхватили из рук дубинку и сорвали с головы шлем. Что-то хлестко ударило по лбу. В висках зашумело, перед глазами поплыли круги.
Никита оттолкнул нападавшего и рванул к подъезду. Судорожно дернув ручку, распахнул дверь. За спиной слышались разъяренные крики. Он забежал в подъезд. А сзади уже дергали дверь. Никита затравленно озирался. Кровь заливала глаза и мешала соображать. Похоже, он добегался…
Вдруг на площадке первого этажа распахнулась дверь.
– Сюда!
Никита бросился на голос и заскочил в квартиру. За его спиной громыхнула дверь. Щелкнул замок. И еще один.
Заколотили в дверь:
– Открывай!
Никита сел на пол и обхватил голову.
В квартиру уже ломились:
– Мы знаем, что он там!!
В темноте прихожей было ничего не разобрать. Никита замер. Он слышал лишь крики за дверью и чье-то тяжелое дыхание рядом.
– Уходите!
– Отдайте этого гада, и мы уйдем!
– Уходите… Пожалуйста… – дрожащий женский голос заставил Никиту вздрогнуть.
Опять стук и угрозы.
Наконец воцарилась тишина. Щелкнул выключатель, и Никита невольно зажмурился от яркого света.
– У тебя кровь… – сказал презрительно-холодный и такой знакомый голос.
Никита открыл глаза и похолодел. Перед ним стояла Яна. С огромной ссадиной на щеке. Он поймал ее взгляд. Колючий и равнодушный. Его сердце заныло.
Раздался звон разбитого окна, но девушка даже не вздрогнула. За окном провыла сирена, и крики на улице смолкли.
– Я сейчас принесу бинт, – коротко бросила она и ушла на кухню.
Несколько минут она молча обрабатывала его рану и накладывала повязку.
– А где твой?.. – Никита запнулся, силясь вспомнить имя. – Этот… Артем?
– Ему выстрелили в живот и избили. Сейчас в реанимации, – произнесла Яна совершенно мертвенным голосом и отошла.
Он заметил странную неловкость ее движений.
– Что с тобой? Тебя ранили?
Яна, не произнеся ни слова, повернулась к нему спиной и задрала кофту.
Никита вздрогнул: по спине тянулись два длинных фиолетовых кровоподтека очень хорошо знакомых ему очертаний.
Он не выдержал:
– Но почему? Почему ты впустила меня?! Ты же знала, что за дверью сотрудник?
– Знала.
– Ты узнала меня?
– Нет.
– А если б узнала, то не впустила?
– Впустила.
– Почему? Я думал, ты нас ненавидишь…
– Ненавижу.
– Тогда почему?..
– Боюсь, тебе этого не понять…
Повисло молчание.
– Ну пойми, пожалуйста, пойми! Я делаю это не ради дурацких званий и наград! А для страны, для всех нас! Поверь, так будет лучше! – Никита шептал какие-то оправдания.
Яна, не мигая, равнодушно смотрела сквозь него.
– Ведь то, что творится, это безумие. Они хотят утопить страну в крови!
Яна продолжала молчать. И каждая секунда, каждое мгновение этой тяжелой пронзительной тишины раскаленным огнем жалило его сердце.
– Это всё неправда! Неправда! Вы просто зомбированные идиоты! – уже кричал Никита, сжав кулаки.
Девушка вздохнула.
– Ты можешь встать? – спросила она и протянула руку.
Никита машинально схватил ее ладонь и с натугой поднялся. Она вздрогнула и прикусила губу, сдерживая болезненный стон. Его мотнуло в сторону.
– Кружится голова?
– Нет… Нормально…
Он стоял напротив Яны и смотрел в ее бездонные голубые глаза.
– Извини, мне нужно ехать в больницу, а тебе пора защищать страну… – тихо сказала девушка и отвернулась.
Никита обреченно вздохнул и огляделся. На стене он заметил фоторамку. Сделал шаг и замер. Это была та самая фотография, которая висела и у него. Они вместе с Яной, на выпускном, веселые, счастливые, полные надежд и веры в светлое будущее. Вот только у Яны на стене эта фотография была разорвана. На одной половине Яна продолжала улыбаться своей чарующей обворожительной улыбкой. А вот его портрета рядом больше не было. В ее будущем для него не осталось места.
Отчаянная боль пронзила его сердце. Будущее… Неужели у Никиты теперь нет на него права? Он стиснул зубы и стал ожесточенно срывать с себя неудобную тяжелую защиту и швырять ее на пол. Яна молча следила за ним. Наконец он сбросил экипировку, сделал к девушке шаг и требовательно протянул руку. Яна недоуменно моргнула. Потом понимающе кивнула, сняла с руки белый браслет и надела ему.
– Спасибо, – прошептал Никита и повернулся к выходу.
– Забери это, пожалуйста, – попросила Яна, кивнув на разбросанные по полу пластиковые латы.
Никита кивнул, сгреб экипировку в охапку и вышел из квартиры.
У подъезда он подошел к мусорному баку и освободил наконец свои руки.
Из-за угла раздался крик. Никита вздрогнул и побежал на голос. Он увидел извивающегося, катающегося по земле человека, над которым возвышался закованный в черные латы боец и наотмашь бил беззащитного дубинкой. Никита на мгновение замер. Его взгляд скользнул на белый браслет на руке. Он стиснул зубы и бросился вперед. Резкий толчок отбросил бойца на землю. Никита подхватил с земли стонущего подростка, и они побежали вдоль домов.
Пробежав пару кварталов, Никита остановился, озираясь по сторонам. Погони не было. Паренек благодарно кивнул и протянул Никите руку.
– Спасибо.
Никита крепко сжал протянутую ладонь. Ему стало легко и спокойно. Он вдохнул полной грудью прохладный воздух и посмотрел в небо. На востоке брезжил рассвет. Лучи утреннего солнца раскрасили полупрозрачные облака алыми красками. Будущее приблизилось еще на один день. Самая долгая ночь в жизни Никиты Осиповича наконец подошла к концу.
Тяжело писать в пустоту... Буду очень благодарен вашим комментариям